Конец телевидения с точки зрения марксизма

Не торопитесь с критикой, не того, что вы подумали и не того, что большинство называет марксизмом.

Марксизм состоит по сути из двух вещей: социоэкономической модели, которую до сих пор уважают те, кто разбирается в вопросе, и популистский бред насчет революций и экспроприации экспроприаторов. Так вот, первой части практически никто не знает и не понимает. А зря.

Классовая теория for Dummies

Итак, для начала позвольте описать «на пальцах», что же такое марксизм. Вы еще застали его в школе? Если да, вас когда-нибудь удивляло, почему теория Дарвина указывалась в качестве одного из важнейших естественонаучных открытий, которые сделали возможным появление марксизма? Причем говорилось это с самоуважением гибрида советского вахтера и представителя HR американской корпорации, а попытки попросить обьяснить ничем разумным не заканчивались. Учителя этого тоже не понимали.

А ларчик просто открывается. Марксизм это по сути теория Дарвина примененная к людям, ну только без генетического отбора, поскольку люди меняют себя апгрейдом софта в голове.

Как у Дарвина? Было болото, летали комары; прыгали лягушки, питающиеся комарами; их ловили и ели цапли; а за яйцами цаплей и лягушками охотились выдры. Потом где-то прорвало плотину, болото пересохло, комарам стало негде размножаться, лягушки кто передохли, кто разбежались, цапли улетели искать другие болота, выдры уплыли в речку охотиться на рыбу. Зато выросла луговая трава, по ней стали прыгать кузнечики, очень вкусные кузнечики для появившихся тут же мышек-полевок, а уж за мышками появились лисы и совы. Ну, а уж поверх этого та маленькая деталь, что кто-то из лягушек может мутировать в ящерицы и выжить на лугу. Как, например, случилось в конце каменноугольного периода, когда хвощевые болота сменились более сухим климатом.

Основная идея – есть еда, есть те, кто ее ест, нету еды – нету тех, кто ее ест. Просто правда? Причем те, кто едят, тоже могут рассматриваться в качестве еды для кого-то другого, который тоже при этом появится. Одним словом, как гласит народная мудрость, «было бы корыто, а свиньи найдутся.»

Вот эта простая, но фундаментальная идея и лежит в основе марксизма. Что говорит марксизм? Не сам Маркс, который будучи гуманитарием-журналистом писал столь корявым языком, что понять его без полбанки невозможно, причем с полбанкой тоже, но это уже не ощущается как потеря. Что по сути говорит марксизм как теория?

А говорит эта теория очень простую вещь. Степерь научно-технического развития общества определяет как мы производим еду. Дикари могли только охотиться и собирать плоды и ягоды. Потом придумали земледелие и скотоводство, и значительно меньше людей стали шататься по лесам, а большинство стало жить в деревнях, пасти овец и пахать землю. Поскольку земледелие и скотоводство было значительно более эффективо, то на той же территории стало жить так много людей, что охотой и собирательством они прожить уже не могли. Что это означает? Исчезла еда для собирателей, появилась для земледельцев. Собиратели сошли на нет, земледельцы расплодилсь. В общем, лягушки разбежались, мышки развелись. Причем то же самое произошло с цаплями и совами. Гордые воины, свершавшие набеги на соседние деревни и дробившие черепа соседям в стиле шимпанзе, как-то вышли из моды, а вот феодалы, собирающие дань с земледельцев появились. Опять же – есть еда, есть те, кто ее едят, нету еды – нету тех, кто ее ест.

Аналогичные процессы имеют место и при других сменах формаций. Скажем, переход от феодализма к капитализму в Англии. Лорды стали огораживать землю для выпаса овец, которые давали шерсть для мануфактур. Возможости прокормиться для крестьян катастрофически уменьшились. Как и лягушки, крестьяне стали разбегаться. Около ста тысяч развесили на перекрестках дорог, остальные осели там, где была способность прокормиться – в качестве рабочих мануфактур. Была еда для крестьян – были крестьяне. Были крестьяне – были феодалы. Исчезла еда для крестьян, появилась еда для рабочих. Исчезли крестьяне, появились рабочие. Исчезли феодалы, появились капиталисты. И даже лорды превратились из феодалов во владельцев вполне капиталистических предприятий.

Чувствуете? Один к одному. Есть еда – есть те, кто ее ест, нету еды, нету тех, кто ее ест.

А общественный строй по марксизму – это просто уровень технологического развития, определяющий для кого есть еда, а для кого нет, плюс основные две категории – те, кто ест, и те, кто едят тех, кто ест, а главное, как они это делают. Это и называлось производственными отношениями. Комары-лягушки-цапли. Кузнечики-мышки-совы. Крестьяне-феодалы. Рабочие-капиталисты. Ну, или если вам так хочется видеть группу из трех, крестьяне-феодалы-монархи, рабочие-капиталисты-финансисты.

Рождение средств массовой информации – переход от капитализма к социализму

Капитализм родился давно, в 17-м веке. Устроен он был просто – капиталист ходил по фабрике и раздавал подзатыльники нерадивым рабочим. Так и жили. Рабочих было много потому что было много рабочих мест для рабочих. Капиталист мог эксплуатировать рабочих, потому что он владел фабрикой. Два класса жили если не в мире, то в своеобразном симбиозе, поддерживавшем обоих.

Примерно во времена Маркса фабрики и заводы стали такими большими, что лично ходить по ним и раздавать подзатыльники капиталисты уже не могли. И потребовались специальные люди – мастера, начальники цехов, господа главные инженеры... одним словом, менеджеры.

Это очень важное изменение. Поначалу они были просто помощниками капиталиста, но постепенно их стало столь много, что капиталист уже не имел большого контроля на фирмой, а с распространением открытых акционерных обществ (public corporations), в которых “капиталистами” могут быть миллионы незадачливых владельцев акций, менеджмент в лице президентов, CEO, и советов директоров вообще практически никому не подответсвенны. Невелик сюрприз, что «капиталисты» – владельцы акций – все чаще и чаще получают шиш с маслом, а иногда и без него, а все купоны стригут эти самые представители высшего менеджмента.

Знаю, знаю, некоторые опять начнут надувать щеки насчет технаря, ноющего, что его обидели. Не знаю, зачем они досюда читали, ну да ладно... Так вот, для тех кто читал внимательнее или просто поумнее: вы заметили что произошло? Сменилась общественная формация. Неорганизованые рабочие и капиталисты сменились организованными рабочими и менеджерами.

Разница между капиталистом и менеджером огромная. Капиталист получат прибыль за счет того, что завод – его собственность. Менеджер ничем не владеет, он получает прибыль за счет того, что он распоряжается чужой собственностью. Это два приципиально разных класса. Капиталист должен владеть заводом, чтобы получить прибыль. Менеджеру совершенно все равно, кто владеет заводом. Это могут быть лопухи-владельцы акций, а может быть воообще «всенародной собственностью», для менеджера это все фиолетово, его навар в праве распоряжаться этой собственностью.

Не менее велика разница и между неорганизованными и организованными рабочими, к чему, кстати, приложил руку и Карл Маркс во второй части своей теории. Недовольных неорганизованных рабочих можно расстрелять из пулеметов, как это делали американские фирмы в странах Латинской Америки или британская золотодобывающая компания на Ленских приисках. Организованный рабочий класс уже нельзя. Это уже тот народ, который нельзя посадить в Бастилию. Они могут сорвать производство. Они могут устроить революцию. За их плечами стоит мафия, у кого чикагская, у кого эсеры с большевиками. Этим надо... как бы это выразить прилично... вешать лапшу на уши, пудрить мозги, обманывать в массовом количестве. В общем, нужна пропаганда и реклама. И нужны средства ее доставки.

Помните? Есть еда, есть те, кто ее едят. Есть массовый рынок читателей-слушателей-зрителей и тех, кто готовы платить за донесение до них информации, есть средства массовой информации – mass media. И обратите внимание, появились они как раз в то же время, когда капиталистов стали сменять менеджеры, а рабочий класс начал организовываться в партии и профсоюзы.

Кстати, я тут говорю, что капитализм стал сменяться новым общественным строем. Вы уже догадались каким? Подумайте, шайка-лейка, которая ничем не владела, но всем распоряжалсь, и оправдывала это средствами пропаганды... хм-м... где бы это могло быть? Ага. Новый строй назывался «социализм», хотя правильнее его наверное было бы называть «бюрократия». И да, он был по обе стороны океана. Только в одном полушарии бюрократия была государственная, а в другом – корпоративная. Никакого противостояния капитализма и социализма не было, были две социалистических империи, которые делили мир.

СМИ – включая телевидение – это порождение социализма, порождение массового рынка рекламы и пропаганды. Они появились с социализмом, и «еда» для них существует, пока есть социализм.

Конец телевидения

Внимательные читатели, наверное, уже догадались в чем проблема. Ведь никто не обещал, что социализм будет и дальше. Если история чему учит, так тому что рано или поздно не будет. А будет ли «еда» для телевидения, когда закончится социализм?

Давайте вспомним, а от чего меняется общественный строй? Развитие технологии до уровня, когда существующие общественные отношения уже не работают, и когда использующие эти техологии формируют другие классы. В развитии технологии в двадцатом веке недостатка явно не было. Изменилось ли что в производстве и в производственных отношениях? Еще как.

Появились knowledge workers – особый класс работников, сила которых уже не в мафии за плечами, а в том, что они редкие, дорогие и сами знают, что нужно делать для фирмы. А менеджер, как правило, не знает. Пулеметы с ними тоже не работают, потому что хотя всех умников теоретически можно построить в шеренгу и расстрелять, но для страны это кончается печально. Однако СМИ, включая телевидение, с ними тоже не работают. И вот почему.

Организованный рабочий класс был продуктом всеобщего среднего образования, примерно десяти лет по обе стороны океана включающего в себя стандартый для всех набор знаний, ценностей и идеологических штампов. Представителей организованного рабочего класса штамповали как на конвейере, поэтому можно было создать рекламу, которая работала бы для почти всей зрительской аудитории. Поэтому можно было всей стране показывать одни и те же новости, будь то Первый Канал «Останкино» или ABC. Поэтому мыльные оперы шестидесятых и семидесятых собирали рекордные аудитории, которые и не снились нынешним.

Новый «пролетариат» – knowledge workers – сильно в этом плане отличается. После штамповочной обработки в средней школе, которую большинство из них заслуженно ненавидит, они «доводятся» до готовности небольшими партиями в университетах. Эта «доводка» занимает 3-6 лет и включает в себя значительный дополнительный набор не только знаний, но и ценностей, взглядов на жизнь, политических предпочтений. В результате «материал» для обработки рекламой и пропагандой оказывается сильно фрагментированным. Нужда и в рекламе, и в пропаганде по-прежнему есть, а вот массовость в стиле двадцатого века уже невозможна.

И заметьте, именно массовость, когда одна и та же реклама прокручивается миллионам читателей, является условием существования телевидения в нынешнем состоянии. Телевизионная сеть с передатчиками и ретрансляторами – это очень дорогое удовольствие, причем эта сеть умеет только передавать одно и то же всем зрителям. Нужно очень много лохов, чтобы реклама по такой сети оправдалась. Причем нужно очень много одинаковых лохов, чтобы одна и та же реклама заставила достаточное их количество купить товар или там голосовать за кандидата. А лохи уже разные! Причем никуда от этой разницы не деться – способ производства и нынешний уровень технологии требуют небольших групп очень разных работников с разными взглядами, предпочтениям, убеждениями, ассоциациями, словом тем, что делает рекламу и пропаганду эффективной.

Как говорят в Америке, упс!