Остановите салют!

У меня даже нет ни одной оригинальной мысли для этой колонки. Никакого интеллектуального финта, за которым интересно было бы следить читателю. Никакого неожиданного поворота не будет. У меня есть только застывшее в горле и на вдохе произведенное мною отчаянное и удивленное восклицание. От того, что в небе над рухнувшим Басманным рынком – праздничный салют.

Вы что с ума посходили совсем? Там люди были под бетонными плитами. В тот самый миг, когда небо над Москвой расцветилось праздничным салютом по поводу дня защитника отечества, там на Басманном рынке сто человек лежали раздавленные, а женщины снаружи кричали и царапали ногтями камень.

Рынок обрушился 23-го февраля в 5 часов 20 минут утра. От обрушения до салюта прошло 16 часов. Неужели кто-то в городе еще не знал, что под завалами лежит сто человек? Я хочу понять, неужели за шестнадцать часов верховному главнокомандующему не пришло в голову отменить праздничный салют хотя бы в Москве? Неужели министру обороны не пришло в голову отменить праздничный салют за шестнадцать-то часов? Неужели мэру города не пришло в голову, что кощунственно запускать в небо веселые фейерверки над головами женщин, рыдающих и царапающих ногтями камень? А есть же еще офицер, непосредственно командующий московским салютом. Он что же, не испытал стыда или превозмог стыд? А как же артиллеристы, простые парни, запускающие салют из, не знаю, как они называются, этих салютных установок – они то что?

Целому народу, выходит, с верху донизу не показалось неприличным отмечать праздник в тот самый момент, когда сто человек не спасены, не оплаканы, не погребены.

Не знаю, обратили ли вы внимание на слова, произнесенные над руинами мэром и телевизионными репортерами. Мэр, к примеру, всерьез позволили себе сказать, что под рухнувшим рынком москвичей погибло всего двое, а остальные иностранцы.

Иностранцы, я хотел бы спросить, что – не люди?

Главный санитарный врач страны всерьез позволил себе говорить, что погибшие, дескать, наверняка нелегалы и наверняка находились на рынке и вообще в Москве по поддельным документам.

А нелегалы, я хотел бы спросить, что – не люди? Должен ли я понимать слова главного санитарного врача так, что если нелегалу в Москве станет плохо, то московские врачи не окажут ему помощи? Должен ли я понимать слова главного санитарного врача так, что клятва Гиппократа теперь российскими врачами дается только в отношении российских граждан, официально зарегистрированных по месту жительства?

Я то всегда думал, что профессия врача тем и благородна, что не делит людей на своих и чужих, на богатых и бедных, на друзей и врагов – а лечит всех.

Не знаю, обратили ли вы внимание, как все средства массовой информации, будто сговорившись, принялись подсчитывать, сколько именно на Басманном рынке погибло азербайджанцев и сколько таджиков. Журналисты говорили про эту очевидно московскую трагедию так, будто трагедия азербайджанская или таджикская. Выходило из телевизионных репортажей так, что нам жалко, конечно, азербайджанцев, раз у них обрушился рынок, и мы даже направили им своих российских спасателей, но это их беда, и у нас по поводу их беды не отменяется праздник.

Вы с ума посходили: рынок обрушился у нас. Представьте себе, что во время какого-нибудь вашего семейного праздника в дверь вам постучался бы сосед и, войдя в ваш дом, умер бы в прихожей от сердечного приступа. Вы что же, продолжили бы праздник? Вы что же, вызвали бы скорую, предоставили бы профессионалам заниматься с несчастным этим случаем, а сами поднимали бы тосты за славу русского оружия, не обращая внимания, что тело соседа остается лежать до приезда скорой у вас в коридоре, а жена соседа рыдает над его телом у вас в прихожей?

Я не понимаю чего-то. Я не понимаю, как мэр города может стоять над руинами, содержащими под собою мертвых и раненых людей и рассказывать, что рынок все равно давно уже собирались снести.

«Обрушился» и «снести» – это не все равно. Люди погибли. Как бы это вам объяснить. Погибли люди.

Если вы люди, попытайтесь представить себе, каково это вам – погибнуть.