«Сейчас та же ситуация, что 100 лет назад: народ выживает, благополучные люди пьют пивко в Цюрихе»

Владимир Шахрин — о стране, инопланетянах, боязни оппозиции, толерантности и наливках.

23 июня в столичном саду «Эрмитаж» вечнооранжевый уральский «Чайф» сыграет традиционный концерт в честь очередного дня рождения своего лидера Владимира Шахрина. Перед выездом в Москву именинник пообщался с обозревателем «Недели».

— В столицу ты прилетишь непосредственно в день своего 53-летия, а сейчас находишься на своей уральской «фазенде»?

— Да, провожу время на свежем воздухе, но не с книжкой в гамаке, а в резиновых чунях, с лопатой в руках. Мне нравится. Дачная работа отвлекает от ненужных мыслей, проветривает мозги. Мы тут с женой все время что-то улучшаем, пристраиваем, изменяем ландшафтный дизайн.

— Ты совсем перебрался из города на природу?

— Совсем — не получается. Живем три-четыре дня в неделю на даче и с удовольствием возвращаемся в городскую квартиру.

— Где тебе пьется лучше: в городе или на природе?

— Я в хороших отношениях с алкоголем и мне приятно его употреблять везде. Но на даче у меня есть целое производство, изготавливаю наливки. Самогон — не моя тема, виноделие на Руси — занятие вообще смешное, а вот наливочки — это наше. У меня имеются и классические, и по собственным рецептам сделанные. С удовольствием всех угощаю.

— Ты сам захотел ежегодно проводить московский концерт «Чайфа», приуроченный к твоему дню рождения, или тебя ваш известный директор Дмитрий Гройсман надоумил?

— Так получилось. Несколько лет назад Дима сказал: «Есть свободная дата, предлагают отыграть сольник в «Эрмитаже» 23 июня. На следующий день после твоего дня рождения. Нормально?». Я согласился. У этого концерта праздничная атмосфера получается — в саду «Эрмитаж» обстановка, как на пикнике. Кто на травке сидит, кто за столиками, сцена-ракушка, милая такая, домашняя. День рождения очень гармонично сюда вписывается. Мы в «Эрмитаже» и программу свою делаем достаточно светлой, парковой.

— В этот раз день рождения у тебя накануне концерта. Сдержанно отмечать придется?

— Да, мы в последние годы уже без фанатизма отмечаем. Нормально посидим. Дима уже звонил, интересовался, мол, вечером 22-го прилетаете, что брать? Говорю, возьми бутылочек пять вина и бутылочку водочки. Хватит нам. У меня, кстати, есть мысль совместить мой нынешний праздник с одной круглой датой — 20 лет, как мы работаем с Димой Гройсманом и Ильей Спириным. Для нашего шоу-бизнеса — почти беспрецедентное событие. 20 лет на устной договоренности, без контрактов и прочего юридического официоза. Просто ударили по рукам в 1992-м, так и живем.

— Вы согласились в этом году выступить на «Новой волне» в Юрмале. Мягко говоря, аудитория не совсем ваша.

— Иногда я люблю играть перед «не нашей» аудиторией. Это хорошая проверка. Бывает, приезжаем в небольшой промышленный городок, скажем, на День металлурга. Глубокая провинция, где какой-нибудь один «демидовский» завод до сих пор работает. На наш концерт приходят все: рабочие, их дети, бабушки, народ из ближайших деревень. Они не специально «Чайф» ждали, они там на любой концерт пойдут. И надо выйти и сделать так, чтобы в финале они нам кричали «Молодцы!», аплодировали и чувствовали, что это их песни. Так что «Новая волна» для нас, думаю, еще не самый экстремальный вариант.

— На предстоящем «Нашествии» вы собираетесь исполнять что-нибудь из репертуара группы «Кино»?

— Думаю, как минимум одну песню Цоя мы сыграем. Витька стал настоящим рок-героем для нашей страны. И ничего плохого в этом не вижу, разве что немного странно.

— Странно в чем?

— По-моему, для сегодняшних 18-летних он персонаж из мифов и легенд, вроде Геракла, Ахилла, Чапаева. И мне это немного странно, потому что я-то его видел, пересекался с ним. Он для меня — не барельеф на арбатской стене, а реальный человек. И, наверное, хорошо, что люди, знавшие Цоя лично, сейчас поют для новых поколений его песни. Когда я их играю, всегда испытываю невероятно щемящее ощущение. Цой и Майк (Науменко. — «Неделя») одни из самых любимых в нашем цехе, и первые, кто нас покинул.

В конце апреля «Первый канал» предложил нам поучаствовать в съемках программы «Достояние республики», посвященной Цою. Нас попросили сделать кавер на песню «Печаль». Мы сделали, а съемку отменили. Но не пропадать же добру. Поэтому сыграем «Печаль» и в «Эрмитаже», и на «Нашествии».

— К слову о печали. В России сейчас время для такого чувства или у тебя другое настроение?

— В России легкая грусть и печаль присутствуют всегда. Не вспомню какого-то веселого и беззаботного времени в российской истории. Возможно, внешний антураж, скажем, 20–30-х годов прошлого века с бравурными фильмами и кинохроникой выглядел весело. Но на деле было отчего сопли на кулак намотать. И принципиально ничего с тех пор не изменилось. Сейчас у нас примерно та же ситуация, что столетие назад. Обычный народ тогда выживал в трудных условиях, а благополучные, умные люди попивали пивко в Цюрихе, Берлине, Париже, придумывали, как улучшить жизнь простого русского мужика, не зная, чем живет эта страна и что в ней реально происходит.

— А ты сам, живя в Екатеринбурге, представляешь, чем живет страна?

— Наверное, да. Мы очень часто выезжаем на гастроли в реальную глубинку, небольшие городочки, где порой ночуем, общаемся с местными людьми. Кроме того, у моей мамы есть дом в Челябинской области, и там я периодически бываю. Нашел в тех краях даже городок, откуда пошел род купцов Шахриных, где они в 1914 году построили свой фамильный дом. Так вот, для жителей провинции люди из телевизора, спорящие об устройстве российской жизни, как инопланетяне. Им по большому счету дела до них нет. Нужно сегодняшние проблемы решать: землю пахать, скотину кормить, свою продукцию пытаться продать. Конкретные вещи их волнуют: то, что налоги неудобные, что чиновники все медленно делают и т. п. Но, поверь, никто в провинции революционно не настроен и к «Маршу миллионов» отношения не имеет.

— А ты имеешь?

— И я не имею. Хотя у меня масса вопросов по поводу происходящего вокруг. Но я не понимаю, что декларируют люди, выходящие на Болотную и другие митинги. Когда они вышли сразу после думских выборов, я понимал. Да, те выборы получились настолько непрозрачными, сомнительными, что люди вышли и сказали: не верим.

— Президентские выборы ты считаешь прозрачными и честными?

— Мне кажется, что их выиграл Путин. Страна за него, даже не сомневаюсь в этом. После думских выборов я пытался среди своих знакомых найти хоть одного человека, голосовавшего за «Единую Россию», и не нашел. А вот за Путина голосовало огромное количество моих знакомых. Моя жена за него голосовала. А я — за Прохорова. Мы пришли, взявшись за руки, на избирательный участок. По-моему, хороший пример толерантности.

Как ни странно, в большей степени я опасаюсь оппозиции. Если где-то в разговоре, допустим, замечу, что Путин мне нравится больше, чем пятерка лидеров с Болотной площади, меня сожрут. Я сразу стану нерукопожатным, а в рунете поднимется буча: сожжем все его пластинки и больше не пойдем на его концерты. Власть на критику так не реагирует. Сколько я на нашем местном уровне говорил разного и про губернатора, и про мэра, и про каких-то ведущих екатеринбургских бизнесменов, мне ни разу ничего «не прилетело» от них. А вот когда мой земляк Коля Коляда, знаменитый драматург, искренне влюбленный в театр, позволил себе войти в избирательный штаб Путина, он сразу для оппозиционной интеллигенции стал изгоем. Я был в шоке. Почему вы не допускаете, что ему этот руководитель нравится, что у него другой взгляд на действительность?

— У меня есть ответ, но давай, в преддверии твоего праздника, обойдемся без полемики. Скажи мне вот что: устойчивость ежегодного екатеринбургского фестиваля «Старый новый рок» обеспечивается во многом с помощью твоего авторитета?

— Любой такой фестиваль требует большого бюджета, и я понимаю, что под мою физиономию и имя чуть легче его найти. Хотя в этом году мы не нашли денег на летний фестиваль «На волне». Но для зимнего «Старого нового рока», похоже, необходимые средства соберем.

— А какова, кстати, суть вашего фестиваля: просто порадовать хорошим зрелищем екатеринбургских меломанов или открыть новые группы?

— Непосредственно фестиваль — это однодневный гала-концерт. Но ему предшествует полугодичная работа, когда более 500 групп со всей страны присылают нам заявки и свои записи. Потом более сотни коллективов приезжают в Екатеринбург и участвуют в отборочных концертах на различных клубных площадках. И некоторые из них затем выступают на фестивальном гала-концерте. Музыкантам, что не прошли отборочные стадии, мы стараемся помочь приехать на фестиваль в качестве зрителей. У нас же проводится масса мастер-классов, где выступают представители радиостанций, рекорд-лэйблов, пиар-компаний, просто известные музыканты, с которыми можно пообщаться. Я аналогов такого фестиваля в России не знаю.

— Вы следите за тем, что потом происходит с командами, засветившимися на «Старом новом роке»?

— Конечно, посматриваем. Не могу сказать, что наш фестиваль открыл каких-либо звезд первого эшелона. Их в новом веке в стране, по-моему, просто не появилось. Но десятка два групп, крепко стоящих на ногах, имеющих свою концертную и интернет-аудитории, через «Старый новый рок» точно прошли.